Фаворит. Американская легенда - Страница 89

Дождь прекратился. Ховард и Смит вывели Сухаря в паддок и оставили у ивовой изгороди. Собралась огромная толпа – по десять человек в ряд на тридцать метров во все стороны от ограждения. Некоторые зрители даже протиснулись через перекладины изгороди и похлопывали Сухаря по груди, пока Смит затягивал подпруги на седле из кожи кенгуру. Ховард кивнул, и под пристальными взглядами пятидесятитысячной толпы Вульф направил Сухаря из паддока. С самого старта остальные участники оттеснили Сухаря назад и зажали со всех сторон, не давая уйти вперед. Дальний поворот жеребец вынужден был пройти по большой дуге у внешней бровки. Он постоянно скользил по грязи, но все же обогнал восемь лошадей и финишировал вторым. Зрители безмолвствовали. «Миф о непобедимом Сухаре развенчан», – написал один из репортеров.

Смит погрузил коня в вагон. Вульф и Ховард взобрались следом. Они возвращались в Калифорнию.

Но их конечной целью была вовсе не Санта-Анита, а новый Голливуд-парк. Ипподром предлагал приз в 50 тысяч долларов за первый Золотой Кубок Голливуда, скачку на 2 километра, которая обещала стать одним из основных спортивных событий сезона. На первой строчке в списке участников стояло знакомая кличка: Лигароти, жеребец, принадлежавший Бингу Кросби и Лину Ховарду, наконец вошел в отличную форму. В тот день, когда Сухарь проиграл гандикап в честь государственного флага, Аргентинский Боб побил рекорд ипподрома в гандикапе Америки. В том забеге он обошел Уичси, считавшегося вторым – после Сухаря – лучшим скакуном Калифорнии. Бинг и Лин были безмерно рады и готовили жеребца к Золотому Кубку Голливуда. Лин был записан как официальный тренер лошади, но на самом деле тренировал коня Джимми Смит, сын Тома. Руководство ипподрома умоляло Ховарда привезти своего коня, чтобы это событие приобрело некие черты семейного мероприятия. И хотя Сухарю была назначена нагрузка в 60,3 килограмма – от 5,9 до 12,7 килограмма больше, чем остальным участникам, – Ховард принял предложение. Ставки на Сухаря катастрофически падали. Никто из окружения Ховарда не верил в победу. Шли разговоры, что золотые дни жеребца остались в прошлом. Сухарю нужно было принять участие в крупных скачках – и он непременно должен был победить.

Состязание было запланировано на 16 июля – у Смита оставалась одна неделя, чтобы подготовить Сухаря после возвращения в Калифорнию. Тренер делал все, что мог, чтобы поддерживать коня в хорошей физической форме во время их долгого путешествия на восток. Каждый раз, когда поезд останавливался, он ставил Тыкву в угол вагона и снова и снова водил Сухаря по кругу. А снаружи толпы поклонников до отказа забивали платформы, чтобы посмотреть, как он ходит. Когда поезд снова отправлялся в путь, фанаты громкими криками провожали своего кумира. На каждой остановке новость о том, что Сухарь возвращается домой, передавали по телеграфу, и на следующей остановке опять собиралась толпа поклонников. В каждом городе – по всему Канзасу, по Нью-Мексико и Аризоне – одна и та же история. А в Альбукерке пришли даже индейцы из резервации. Когда Смит проводил коня мимо, старый индеец наклонился и внимательно осмотрел лошадь. «Это скаковая лошадь?» – спросил он. Тренер кивнул. «А по мне так обычная ковбойская лошадка». Смиту было приятно.

Слухи добрались и до Запада. В конюшнях на ипподроме Голливуд-парк передавали друг другу разные истории. В основном утверждали, что Сухарь охромел. Судьи слушали эти домыслы и беспокоились, что обожгутся с Сухарем, как это произошло в Бельмонте и Саффолк-Даунсе. И у них были все основания для сомнений. Чуть раньше долго ожидаемую встречу между победителем Кентукки Дерби Лорином и победителем Прикнесс Осой отменили в последний момент из-за ерундовой травмы Осы. Это событие очень сильно ударило по руководству Голливуд-парка, и оно серьезно озаботилось по поводу Смита.

11 июля 1938 года Смит вывел Сухаря на трек на первую тренировку на этом ипподроме. Тренеру не понравилось состояние покрытия, которое оказалось настолько глубоким и рыхлым, что на нем лошадь двигалась примерно на секунду медленнее, чем обычно. «Похоже на то, что на этом поле решили выращивать кукурузу», – сказал тренер.

В присутствии пяти сотен зрителей Сухарь с Вульфом легко проскакали милю. Жеребец не показал и намека на хромоту, и это позволило Смиту заявить, что лошадь полностью готова скакать в Золотом Кубке. Но зрители еще не были готовы поверить, что все обстоит именно так, как выглядит, и слухи о слабых ногах Сухаря продолжали циркулировать, вызывая все большее беспокойство у судей. Спустя два дня Смит оседлал Сухаря, довел дополнительную нагрузку до общего показателя 60,3 килограмма, включая вес Вульфа, и выпустил их на вторую тренировку. Вульф жестко натягивал поводья, и Сухарь гладко и чисто прошел дистанцию. Он выглядел здоровым как никогда, и фанаты, вооруженные своими хронометрами, шумно и радостно приветствовали его.

Пары тренировок было достаточно, чтобы успокоить слухи, но этого не случилось. Когда Смит вел коня обратно в конюшню, ему сообщили невероятную новость: судьи назначили ветеринаров, чтобы те пошли в конюшню Ховарда, вывели Сухаря, осмотрели его и определили, не обманывает ли их Смит относительно состояния лошади.

Это был беспрецедентный случай. Никогда прежде судьи не позволяли себе относиться к тренеру с подобным вопиющим недоверием. Это было еще невероятнее, учитывая статистику данного тренера: кроме случая с Прекрасной Воительницей, у Смита лошади никогда не получали серьезных травм и увечий. Но Том слишком долго дурачил своих преследователей. С того давнего момента в 1937 году, когда Оскар Отис обнаружил, что Смит тренирует своего подопечного при лунном свете, недовольство руководства конного спорта росло все больше и больше. И наконец их раздражение вырвалось наружу.