Фаворит. Американская легенда - Страница 60

Ховард знал о том, что Вандербильт чрезвычайно влиятельный человек, и о том, что тот владел даром убеждения. Он понимал, что ипподрому Пимлико очень нужна его лошадь. Поэтому Чарльз предложил Вандербильту попытаться устроить встречу между Сухарем и Адмиралом. Он сказал, что готов выставить своего питомца на любую дистанцию от мили до мили с четвертью в любое время, когда трек будет пригоден для быстрой скачки. Ховард добавил, что готов согласиться на малый приз или даже на кубок победителя. «Я уверен, что Сухарь обойдет Адмирала, – сказал он. – Может, я ошибаюсь, но я хочу это проверить. Так что пусть решает мистер Риддл». Вандербильт отправился к старому коннозаводчику с предложением провести матчевые скачки с призовым фондом в 50 тысяч долларов. Но Риддл отказался.

Ховарду оставалось надеяться на Пимлико Спешл или гандикап Риггса. Сначала было решено, что обе лошади будут принимать участие в первом из них, и Мэриленд нацелился на встречу двух титанов. И снова вмешалась погода. Десять дней подряд ливни держали Сухаря в стойле, и он утратил нужную для скачек форму. Смит снова вычеркнул его из списков участников.

В день скачек Смит вышел на трек, чтобы посмотреть на Адмирала. Победитель Тройной Короны вел себя как настоящий буян. Он несколько раз вырывался из стартового бокса и тащил за собой помощников распорядителя скачек. Адмирал так неистовствовал, что представлял угрозу и для самого себя, и для окружающих. Главный распорядитель на старте, Джим Мильтон, попробовал изменить тактику. Он провел жеребца вокруг стартовой площадки, чтобы поставить перед стартовыми воротцами, велел помощнику сжать губы лошади щипцами, чтобы отвлечь его внимание, а потом заставил коня попятиться, заводя его в стартовый бокс. Это сработало. Адмирал затих, и Мильтон наконец смог нормально начать скачки.

Смит поднес бинокль к глазам, наблюдая, как Адмирал входит в дальний поворот и внезапно наталкивается на сопротивление со стороны Замаскированного Генерала, несшего на 12,7 килограмма меньше. Смит наблюдал, как Генерал поравнялся с Адмиралом. Это длилось всего мгновение, но Смит успел заметить нечто особенное. Впервые за свою карьеру Адмирал колебался. «Он сбит с толку», – подумал Смит. Жокей Адмирала, Чарли Куртсингер, тоже, казалось, пришел в замешательство. Спустя секунду Адмирал собрался с силами, вновь захватил лидерство и выиграл призовую скачку. Но Смит запомнил это мгновение. Он понял, что нашел, как победить Адмирала, и улыбнулся.

– Сухарь, – услышал кто-то, – мы точно его побьем.

Риддл разозлился на Мильтона за то, что тот применил щипцы, чтобы успокоить Адмирала, хотя один из его собственных служащих, как сообщалось, сам отдал их Мильтону, чтобы успокоить коня, если тот станет бесноваться подобным образом. Риддл затаил обиду на ипподром Пимлико еще с 1926 года, когда на каких-то важных скачках один из судей назначил его жеребцу Крестоносцу весовую нагрузку в 57 килограммов. Тогда Крестоносец проиграл лошади, несшей всего 42 килограмма. Инцидент со щипцами стал последней каплей. Риддл не желал, чтобы Мильтон когда-либо еще приближался к его жеребцу, и поклялся, что больше ни одна из его лошадей не будет выступать на Пимлико. Он решил завершить сезон Адмирала раньше времени.

Через два дня Сухарь скакал в гандикапе Риггса такую же дистанцию, как и в Пимлико Спешл. Все служащие конюшен Риддла вышли к треку, чтобы посмотреть на забег Сухаря. Зрелище было достойным внимания. Сухарь просто уничтожил своих соперников, побил рекорд ипподрома, при этом он нес на себе 59 килограммов, на два фунта больше, чем Адмирал в Пимлико Спешл. С этой победой Сухарь снова вышел вперед по сумме заработанных призовых – на 9 тысяч долларов больше, чем Адмирал.

Вандербильт несколько дней подряд уговаривал Риддла прекратить бойкотировать Пимлико и выставить своего скакуна против Сухаря. Ховард никуда не перевозил своих питомцев в надежде, что что-то еще может получиться. Вандербильт надеялся, что Риддл одумается и заявит Адмирала на гандикап Боуи. Он уговорил Ховарда принять участие в скачках, хотя это была марафонская дистанция в 2,6 километра, а Смит не готовил Сухаря к таким забегам. Но в день скачек стало понятно, что Адмирал участвовать не будет. Поезда, забитые до отказа, привозили поклонников к месту проведения скачек, и Ховард не захотел разочаровывать зрителей, так что согласился в любом случае выставить Сухаря на этих соревнованиях. Сухарь с максимальной нагрузкой в 59 килограммов с честью выдержал суровые скачки, всего на нос проиграл великолепной кобыле по кличке Эспоза, чья весовая нагрузка была на 6,8 килограмма меньше, и установил новый рекорд ипподрома. Этим и закончился сезон в Пимлико.

В середине ноября Смит погрузил Сухаря и остальных своих питомцев, укутанных в красно-белые попоны, цвета его конюшни, в три железнодорожных вагона и отправился в Калифорнию. По пути поезд проехал вдоль восточного побережья. Они останавливались в Бельмонт-парке в Нью-Йорке, где Ховард заключил одну сделку. Бинг Кросби был настолько впечатлен успехами Ховарда в конном спорте, что однажды предложил жене назвать их сына Сухарем. Но любые попытки посоревноваться с другом заканчивались впечатляющими провалами. В 1937 году он даже объединился с сыном Ховарда, Лином, чтобы организовать конеферму Бинглин в надежде, что искусство Лина в верховой езде вернет ему удачу. Той осенью Лин поехал на турнир по поло в Аргентину. Там он нашел нескольких перспективных скаковых лошадей, купил их и отправил в Нью-Йорк морем. Чарльз Ховард согласился выбрать одну из этих лошадей и перекупить ее.