Фаворит. Американская легенда - Страница 113

К оглавлению

113

«Наши колеса вышли из строя одновременно, но мы друг другу отлично подходили, – сказал как-то Поллард. – И здесь, среди ухающих филинов, мы оба снова пришли в форму».

Марсела, заходя в конюшню, тоже обратила внимание на нечто новое в поведении Сухаря. Он ходил кругами по стойлу, как когда-то давно в конюшне Фитцсиммонса, а когда останавливался, то отрешенно смотрел вдаль. Ховард замечал этот взгляд и знал, что он означает. «Мы просто понимали, что он хочет снова участвовать в соревнованиях, – сказал он, – он хочет этого больше всего на свете».

Осенью Ховард вызвал Смита. Тренер приехал на ранчо и молча наблюдал, как Сухарь, выглядевший довольно упитанным в своей густой зимней шерсти, мчится галопом. Смит осмотрел коня с головы до кончика хвоста и был поражен тем, какую работу проделал Поллард.

Все думали об одном и том же: Сухарь снова готов скакать в гандикапе Санта-Аниты.

Идея казалась бредовой. Победа Сухаря могла стать беспрецедентным случаем в истории скачек.

Ни одна из элитных лошадей не возвращалась на вершину славы после серьезной травмы и длительного простоя. Мало кто из известных в прошлом скакунов старше пяти лет участвовал более чем в сорока скачках. Через пару месяцев Сухарю исполнится семь лет, он вдвое старше большинства своих соперников и принимал участие уже в восьмидесяти пяти забегах. Когда новость о возвращении Сухаря дойдет до любителей скачек, над Ховардом и его командой будут смеяться все, кому не лень. Но Смит, Ховард и Поллард верили в Сухаря.

Поллард захотел поехать вместе с ними. Он никогда не терял надежды снова участвовать в скачках, хотя, глядя на то, как он тяжело опирается на трость, на его худую бледную ногу, на слабое, отощавшее тело, мало кто мог с ним согласиться.

Его желание превратилось в настоятельную необходимость. Дело в том, что Агнес заметила у себя необычные симптомы и посетила врача, который сказал, что она беременна. Женщина посчитала, что врач ошибся. Она была уверена, что Поллард слишком слаб, чтобы зачать ребенка. Но вердикт врача был однозначен: у Агнес будет ребенок.

Полларда новость в равной мере обрадовала и испугала. Он по-прежнему жил у Ховардов в качестве гостя. У него не было ни денег, ни дома, ни карьеры. У него был только Сухарь. Он сказал Ховарду, что хочет вернуться на трек вместе с конем. Ховард беспокоился за Реда, ведь доктор Бэбкок сказал, что Полларду нельзя приближаться к лошадям: одно неверное движение, удар, поворот – и он навсегда потеряет способность ходить. Ховард позволил жокею поехать с ними, но только в качестве сопровождения. Поздней осенью 1939 года холодным, ветреным днем Поллард и Сухарь отправились в Санта-Аниту, чтобы воплотить в реальность мечту, которая уже раз ускользнула от них.

Глава 22
Четыре здоровые ноги на двоих

В стойле Сухаря. Поллард ожидает решения Ховарда.

Декабрь 1939 года

(Библиотека USC, отдел специальных коллекций)


Чарльз Ховард умел эффектно появляться. В предрассветный час декабрьского утра 1939 года команда Сухаря с шумом, криками и гиканьем въехала в Санта-Аниту. Это мог придумать только такой человек, как Ховард. Они прибыли в роскошном модернизированном фургоне для перевозки лошадей, выкрашенном в красно-белые цвета конюшни Ховарда. Фургон был оснащен двумя музыкальными рожками, восемью фарами, четырнадцатью прикуривателями и роскошным стойлом с обитыми капком стенами. Задняя дверь открылась, и появились Смит и Сухарь. Смит повел лошадь прямо к рядам конюшен и завел в президентский номер, откуда выселил Каяка. «Вынужден отдать предпочтение лучшей лошади», – проворчал он. На рассвете прибыли первые фанаты. Все утро сотни поклонников приходили в конюшню номер 38, чтобы поприветствовать давнего кумира. Среди них был и Вульф. Сухарь подошел к двери стойла и потерся мордой о шляпу жокея.

Смит, понимая, что возвращение его лошади непременно вызовет полемику, пошел в наступление на прессу. Он вывел Сухаря из конюшни и оставил на открытом месте между конюшнями, где собравшаяся толпа журналистов могла на него поглазеть. Он заявил, что любой, кто сомневается в том, что конь в отличной физической форме, может подойти поближе и лично убедиться в этом. Он попросил фотографов крупным планом снять левую ногу лошади. «Если кто-нибудь думает, что я тренирую калеку, – сказал он, – я хочу, чтобы эти снимки служили доказательством, что это не так».

Скачки с призом в 100 тысяч долларов были назначены на 2 марта 1940 года. Это давало Смиту три месяца на подготовку лошади. И тренер приступил к работе. Он сбрил густую зимнюю шерсть Сухаря и взвесил коня. Тот весил 485 килограммов, на 9 килограммов больше, чем нужно. Смит беспокоился, что весовая нагрузка может повредить ногу лошади, поэтому вытащил желтый потник с капюшоном и пустил жеребца в легкий галоп. В конюшне он каждый вечер надевал на коня намордник, чтобы тот не съедал подстилку. Сухарь попытался сопротивляться, но конюху удалось закрепить намордник, не лишившись при этом пальцев. Постепенно лишний вес ушел.

19 декабря Смит решил, что коня пора испытать. Он оседлал Сухаря и повел его на трек для скоростной тренировки, первой после травмы. Все конюхи с волнением наблюдали, как Смит жестом велит наезднику сесть в седло. Словно отбросив в прошлое месяцы безысходной тоски, жеребец рванул с места и стрелой промчался мимо трибуны. Он вернулся с тренировки в прекрасном настроении. Конюхи выдохнули с облегчением.

Но радость была недолгой. Под вечер Смит пошел в секретариат, чтобы узнать о весовой нагрузке на гандикап Санта-Аниты, и не поверил собственным глазам: несмотря на почти год простоя, Сухарю назначили нагрузку в 59 килограммов, Каяку – 58,6 килограмма. Пробежав глазами список, Смит увидел, что всем остальным лошадям назначили не более 51,7 килограмма. Смит взорвался, как петарда. Он ворвался в офис и начал кричать о безответственности гандикапера. Собравшиеся работники ипподрома изумленно уставились на него. В полной тишине Том выдал речь продолжительностью в пять минут. Спустив пар, он взял себя в руки и гордо удалился.

113